Форум » Творим! » Люди и звери. » Ответить
Люди и звери.
Лесник: Друзья! Затеял я попробовать написать серию рассказов о взаимоотношениях людей и животных. Надеюсь, с моей стороны не будет опрометчиво и самонадеянно представить на ваш суд свои рассказы. Рассказы будут про разных животных и про лошадей тоже.
Ответов - 7
Лесник: И первая часть первого рассказа про кошку. Кошка. Пролог. Сейчас ночь. Сижу на кухне; чай, сигареты... и кошка. Пожалуй, это самые приятные время и обстановка для написания рассказа. Рассказа о кошке. Есть люди не любящие кошек, есть - любящие. Больше таких, которые к ним достаточно равнодушны. Достаточно.., нет, им нравится смотреть на кошачьи проделки, они могут и умиляться некоторым из них.., но... ну, да - это уже не важно. Важно то, что я до недавнего времени принадлежал именно к этой третьей категории людей. Я видел много кошек, с некоторыми из них - был знаком близко, некоторые - принадлежали к категории любимчиков... Не удивляйтесь - при конюшне всегда живёт несколько, можно сказать: кошка - непременный конюшенный атрибут. И только одна... Впрочем, об этом и будет рассказ. Часть первая. У кошки четыре ноги, Еще у нее длинный хвост, Но трогать ее не моги За ее малый рост, малый рост. Песенка из х/ф "Республика Шкид", в качестве эпиграфа к первой части. В тот сентябрьский вечер.., а я вообще люблю осень, люблю эти нежаркие солнечные дни, люблю облетевшие листья.., люблю ожидание зимы. А зима..., если кротко - для меня это самый значимый сезон... В тот вечер, три года назад, я рано пришёл с работы. Как обычно - потянулся поцеловать жену, но был остановлен её взглядом. Взгляд - настораживал. - У нас новая кошка, - сказала она. Сказала с некоторым смущением. Мы никогда не делаем друг другу сюрпризов такого сорта, любое взятое в дом животное, сначала обговаривается. Если на конюшне всё время появляются новые - так на то она и конюшня, там где трое - могут жить и ещё сколько-то, это не так и важно - места хватает всем. Ну, разве что - только для лошадей пришлось построить ещё конюшенку, в большой все уже не вмещаются. Новая кошка мне не понравилась сразу. Я не ожидал увидеть никакой новой кошки. И не кошки вовсе - котёнка. Она выглядела как детский рисунок простым карандашом на белом листе бумаги: чёрточка потолще - тельце, и к ней - четыре тоних чёрточки снизу (ножки), сзади одна чёрточка вверх - хвостик, спереди один кружок - голова, и на ней два треугольничка - уши. При этом, как часто и на детском рисунке - пропорции соблюдены не были. Все эти тонкие чёрточки были длинней, чем чёрточка потолще. А треугольники ушей - чуть ли не больше кружка головы. Короткий чёрный мех был грязен, а местами просто таки покрыт коркой грязи. Она не была похожа: ни на взрослую грациозную кошку которой можно восхищаться, ни на кругленького котёнка котором можно умиляться. Я не мог понять - как к ней относиться?.., потом я её полюбил. Но это было потом. Сейчас же: новый зверёк мне не нравился. Более того, сделалось невозможным, спокойно лёжа на кровати, посмотреть новости по ТВ. Этот зверёк был приставуч и норовил забраться на живот. А живот был набит едой, а процесс спокойного переваривания и просмотра телевизора вмешательства зверьков не терпел. Да, она мне не нравилась и активно не нравилась! Я её скидывал с себя, и она залезала вновь и вновь. В конце концов - я победил. И кошка уселась на краешке кровати. И даже не смотрела на меня. И тут... А всегда бывает какое нибудь "и тут", которое меняет жизнь, а иногда - меняет кардинально, но мы, чаще всего не замечаем этого переломного "и тут". И тут - мне стало стыдно. Она сидела, такая маленькая и жалкая, сидела смирно на уголке кровати, кровати - занятой моим не маленьким и сытым телом, сидела безропотно и покорно, все чёрные чёрточки частей её тела утратили твёрдость и лаконичность карандашных, она сжалась в комок. Мне не было её жаль - мне просто было стыдно за себя. Я смотрел на неё - и мне было стыдно. Стыд за себя, обычно, рождает ещё большую неприязнь к тому, кто его вызвал, я знаю это точно. У меня был полный комплект причин невзлюбить эту кошку. И я смотрел на неё, а видел - только непропорционально великие треугольники ушей, которые она спрятать не могла. Они были наивны, жалки и беззащитны одновременно. И мне, неожиданно, стало её жаль. Я не успел заметить - когда неприязнь сменилась жалостью. Когда я смотрю на что то, с каким бы чувством я это не делал - я не могу удержаться от мыслей, не могу удержать и работу воображения. Жена, придя с работы, была встречена в коридоре этой скакавшей вдоль него кошкой. А живём мы в общежитии для семейных: такой длинный коридор с некоторым количеством дверей в комнаты, принадлежащие разным людям. И по этому длинному коридору к ней скакала кошка. Именно скакала, не бежала и не шла. И ещё на скаку - выгибала спину дугой, и топорщила шерстку на хвосте. Как делают испуганные кошки. Эта кошка сама пришла с улицы в этот коридор и жена не могла не взять её в дом. И вот я, лёжа на кровати, и испытывая неприязнь, и испытывая стыд за себя - представил: как ей жилось на улице, судя по состоянию - невесело и не сытно. Я представлял - сколько опасностей её подстерегало там. А я хорошо представлял эти опасности, и не только естественные, от собак и других кошек, но и неестественные - от людей. Я своими, вот этими вот, смотрящими сейчас на неё, глазами - видел кошку её возраста, прибитую гвоздями за лапы к дереву... И много ещё чего я видел... И вот эта, эта конкретная кошка, эта кошка - здесь и сейчас, эта кошка пришедшая именно в наш коридор, и встреченная первой именно моей женой... - сидела на краю кровати, обиженная мною... Я испытал острую жалость к ней. Жалость смешанная со стыдом - это чувство я не могу описать иначе, как - очень острое и вместе стем - щемящее. Я взял её в руки. Взял осторожно и погладил одним пальцем. Господи! Да мой указательный палец был толще её лапки и сильно толще её хвостика. И я узнал, что она не умеет мурлыкать. Это какой же была её жизнь, что она не умеет мурлыкать! И мне захотелось сделать так, чтобы она научилась... Забегая вперёд, скажу - она научилась. И научилась ещё многому выражению чувств. Но это всё было потом. Пока же: я держал её в руках, держал осторожно, и гладил указательным пальцем правой руки. Я ещё не знал, но уже полюбил её. И похоже, как уже могу думать сейчас - это был знак, наверно - судьбы. И уж, в любом случае - это был её, судьбы, мне подарок. Но ничего этого я не мог знать тем сентябрьским вечером. Мне было просто безумно жаль малого котёнка и я его гладил. P.S. продолжение - будет.
марсианка: Люблю кошек, жду продолжения
Primary: Лесник, почитаю с удовольствием!!
Похабова Л: очень интересно, люблю такие рассказы.
Smolka: Ого, сколько я пропустила. пока симуляла и не выходила в сеть. Уж очень хочется дальше. Не важно о ком, главное с такой же теплотой и трогательностью. В общем респект и уважуха!!!! А сын с какардой уснул сегодня ))))
Лесник: Кошка. Часть 2. Имя. Сначала у неё не было имени. Выбор имени для животного... Хотя и сложнее, чем для человеческого ребёнка. Есть даже специальные книги с подборкой имён для собак... Но кошка…, книжки с именами у нас не было. А, впрочем, книжка и не помогла бы. Дать имя животному просто – оно появится само. Но ждать… ждать появления имени?... впрочем я умею ждать. Что же до жены – в этом она мне доверяет. Кошка звалась просто «кошкой». А как же ещё? Она и была истинной кошкой, главной определяющей чертой которых – является любопытство. То самое любопытство, которое обычно и губит кошек. При всей их осторожности, способности к выживанию в любых условиях, при всей их независимости от внешних факторов – любопытство: основная и неповторимая черта кошачьей сущности. Как и любой котёнок, она была игрива. Но игрива чрезвычайно! Котята, они, как и дети – разные; бывают в меру игривые, бывают злобно-хищнически игривые; эта была хулиганисто игривая, но без малейшего намёка на злобу. Ни капли злобы, только хулиганство - замешанное на любопытстве. Однажды в течении десяти минут я наблюдал за её попытками скинуть с серванта чугунную, Каслинского литья, статуэтку лошади: она пихала её, тянула зацепившись одной лапкой за край серванта, пыхтела и скакала вокруг, упиралась… все попытки скинуть лошадку были тщетны. Она утомилась и бросила это занятие. Оказалось – не насовсем бросила, но отложила на время: однажды статуэтки не оказалось на серванте – застряла между задней его стенкой и стеной комнаты. А как-то она сунула свой чёрный носик ко мне в только что налитый кофе – и целый год после этого кожаная пимпочка носика имела маленькое коричневое пятнышко ожога. Но она быстро училась. В кружки с горячим больше её мордочка не совалась. Ещё она училась прыгать. Ведь все кошки гордятся своим умением высоко и далеко прыгать…, и она прыгала. Прыгала в высоту, и прыгала в длину. Часто прыжки были неудачны, но она повторяла упражнения, добиваясь чистоты и грациозности исполнения. Иногда, когда ошибка прыжка была слишком уж досадна, когда сопровождалась болью в ушибленных частях тела – она бежала жаловаться нашей старой собаке, которая души не чаяла в кошках – любила их и жалела. И кошка пользовалась этим безо всякого стеснения. Та вылизывала её, прижавшуюся к её боку, в утешение от неудач. Впрочем, огорчения малой проказницы проходили быстро, она продолжала прыжковые тренировки, и стоило в такие моменты собаке вылезти из под стола со своей лежанки – как собачья спина превращалась в прыжковый снаряд – прыгнув ей на спину, можно было прыгнуть выше, чем просто с пола. А иногда можно было и просто прокатиться верхом на собачьей спине, хотя и недолго, только до лежанки, куда собака сразу же и ретировалась, падая там на бок и скидывая всадницу. В скором времени кошка уже допрыгивала до верхней части холодильника. Там, на верхней части, были прилеплены магнитики – допрыгивая, кошка могла их сдёргивать на пол и загонять под холодильник. Те магнитики, которые она не могла сдёрнуть в прыжке – уже доставала сверху, лёжа и дотягиваясь когтями одной лапки. Теперь она не боялась падения с высоты холодильника – теперь, после стольких месяцев тренировок, она научилась поворачиваться в падении и приземляться на лапки из любого положения. У неё по прежнему не было имени. Я даже стал немного волноваться по этому поводу. Изначально, когда кошка только пришла к нам – мы хотели отправить её на жительство к пожилой чете москвичей. Они просили подобрать им, обязательно чёрную, кошечку – той отводилась роль отрады парализованному супругу, в часы, когда никого не бывало дома - живая душа рядом, не так грустно будет. По этой причине сначала и не было нужды как-то называть кошку. Однако, мы с женой уже в первый месяц пребывания кошки у нас поняли – именно эта кошка, хотя и отвечает почти всем условиям требуемой пожилым людям кошки, но не отвечает одному и самому существенному – она никогда не будет спокойной кошкой; и поселившись с ними – будет не отрадой, но отравой или – оторвой. А стало быть - она останется с нами, и ей необходимо имя. Но имени не было… В какой-то из весенних дней я смотрел фильм «Джуманджи», там про разных животных, которые появлялись из ниоткуда, в доме, после неких действий в игре на доске с ходами фишек на определённое количество клеток, сделанных после выкидывания костей. Животные эти творили страшный беспорядок в доме и окрестностях, всё портили…, короче – наводили страшенную разруху везде, где только могли. И вот: я смотрю фильм, а кошка, как обычно – скачет по шкафам сверху, скачет снизу, открывает дверцы шкафов, запрыгивает на полки и выкидывает оттуда вещи…, действует просто таки в стиле фильма на экране, и практически не реагирует на мои, хоть и не слишком настойчивые, но всё же урезонивающие восклицания…, ну прямо как животные на экране. После особо шумного кошачьего деяния, я восклицаю: - Это не кошка, это «Джуманджи» какая-то! И тут же! После секундного замешательства, и удивления, понимаю – вот оно, ИМЯ! «Джуманджи». Но покрутив, так вдруг возникшее имя, на языке, произнеся его несколько раз вслух – решаю слегка изменить: «Джуманджа». Да…? Да! Джуманджа! Бегу на кухню и докладываю жене: - Я знаю имя! Нашу кошку зовут Джуманджа. И хотя на лице жены написано недоверие – ведь не бывает таких кошачьих имён…, и собачьих не бывает…, и вообще - не имя это вовсе; я объясняю, мол: моё дело маленькое – всего лишь скорее сказать ей, что у кошки есть имя, и это имя – Джуманджа; что имя нашлось само; и ничего с этим теперь уже не поделаешь - оно уже нашлось. Ловлю кошку и говорю…, а к этому времени мы уже много с ней разговаривали - нашлось её имя, и это имя – Джуманджа. Кошка удивлена: - Да? Мое имя? - Конечно твоё! А чьё же оно ещё может быть, ведь… - и объясняю ей, как я узнал её имя, и почему оно теперь только её, и почему имя «Кошка» не подходит ей, ведь она уникальна и не может носить то же имя, что и миллионы других кошек. Спорить насчёт своей уникальности не может ни одна кошка – ведь каждая кошка считает себя уникальной, не может и Джуманджа, и это ставит точку в её сомнении. Конечно, я схитрил, ведь стараюсь в разговорах с ней не использовать столь сильные и неоспоримые аргументы – приберегаю их на такие вот моменты, когда надо неопровержимо убедить её в чём либо важном. А что может быть более важным, чем обретение имени? - Джуманджа… - она пробует на слух своё имя. - И ты будешь всегда так меня звать? – она не вполне уверена. - Я не всегда буду называть тебя так, но это именно твоё полное имя. - А как ещё? Почему не всегда? – она в растерянности. Ведь кошки консервативны, хотя я и не понимаю, как их любопытство уживается с их консервативностью. Возможно, загадочность кошек зиждется именно на таких, казалось бы - несовместимых, чертах. А я только что убедил её в том, что её имя – Джуманджа; убедил, используя один из самых сильнейших для кошек аргументов, но тут же сказал, что не во всяком случае её имя будет таким. - А я придумаю много производных от этого имени, коротких и длинных, ласкательных и ругательных…, и всяких…, ещё дразнительных… Но в любых вариациях – это будет твоё, и только твоё имя. - А какие? – она любопытна, и идея вариации имени её увлекает. - Ну…, а вот, например! – Манжица. – и сходу придумываю ласкательную дразнилку: - Манжица, Манжица – сажею мажется! - Забавно… - она зажмуривает глаза, всё внимание переключая на слух – треугольники ушей максимально повёрнуты, она слушает. – Забавно… - А почему… - открывает глаза и внимательно смотрит на меня. Не дожидаясь окончания, а скорее – угадывая суть вопроса, да она и не собиралась его оканчивать, объясняю: и что такое сажа, и почему ею можно мазаться, и зачем вообще это могло бы ей понадобиться. Но длинные объяснения ей надоедают, она уже успела отдохнуть – и ей хочется прыгать и бегать. Мягко толкаясь лапами, она выпрастывается из моих рук и, прицелившись, запрыгивает с дивана -сразу на шкаф. Но немного не рассчитав прыжок – слегка цепляет задними лапками кромку шкафа. Я слегка сочувственно морщусь – ей наверняка больно. Она же, старательно не обращая внимания на неточность прыжка, оборачивается вопросительно ко мне: - Ну как? Здорово я умею прыгать? - Здорово! Только, Манжа, пожалуйста, поаккуратней, и тщательней рассчитывай толчок – не торопись перед прыжком. - Манжа? Это… имя? - Да, это – тоже. Это - простое, короткое имя, используется для спокойного домашнего общения. - Ну…, ладно. – и разогнавшись по верху, перескакивает на соседний шкаф, оттуда на холодильник, потом на секретер, окно, пройдя по подоконнику за шторой – прыгает ко мне на кровать намереваясь перепрыгнуть через меня и вновь повторить первый, получившийся неточным, прыжок. Но опять торопится, и я хватаю её и опрокидываю на спину, чтоб не дать повторить ошибку. Мы несколько минут боремся – она всеми четырьмя лапами и зубами, а я быстро перебирая пальцами и не давая крепко схватить ни один из них. Уф. Мы оба устали: я откидываюсь на подушку, лёжа немного боком; она забирается мне на сгиб локтя и грудь, скручивается клубком. Лежим, отдыхаем. Я смотрю в телевизор; она, чуть мурлыча, закрывает глаза, только самый кончик хвоста шевелится и никак не может успокоиться. Картинка в телевизоре не занимает меня, закрыв глаза – вновь проигрываю появление кошкиного имени, и вновь радуюсь. Испытывая теперь, после того как и я и кошка наконец узнали его и приняли…, хотя оно и непривычно пока…, пожалуй… – да, пожалуй я счастлив.
зн: Джуманджа, .... Манджи
полная версия страницы